Лишь, коснувшись травки, начала шевелиться
добыча,
Переворачиваться, на земле упражняясь, как в
море.
Я же стою и дивлюсь, — меж тем ускользает
вся свора
В воду, покинув сразу собственного государя и
сберегал.
[940] Остолбенел я, себя вопрошаю, с чего же бы то
было.
Бог ли то некоторый свершил, травки ли
какой-либо соки?
Что все-таки за силы в травке? — говорю и срываю
рукой
Около себя мураву и, сорвав, беру ее на зуб.
Лишь только глотка моя выпила незнакомого
сока,
[945] Чувствую вдруг у себя в глубине
нежданный трепет,
Чувствую в сердечко собственном к посторонней стихии
влеченье.
И уж не был в силах я на месте стоять. Прощаясь
навеки,
Молвил земле я прости и нырнул в голубую
бездну.
Боги морей пришлеца различают им общею
честью;