Влезли следом за ним без призора бродящие
овцы.
Далее того как у ног положил он сосну, что
служила
Палкой пастушьей ему и годилась бы смело на
мачту,
Брал он перстами свирель, с сотки
скрепленную дудок,
[785] и услыхали его деревенские посвисты горы,
И услыхали ручьи. В тени, за скалою
укрывшись,
С Акидом нежилась я и внимательным слухом
ловила
Издалече песни слова, и память мне их
сохранила.
Ты, Галатея, белей лепестков белой
лигустры,
[790] Весенних расцветающих лугов и выше ольхи
длинноствольной,
Ты светлей хрусталя, юного игривей
козленка!
Г лаже ты раковин тех, что весь век
обтираются морем;
Зимнего солнца милей, отрадней, чем летние
тени;
Гордых платанов стройней, деревьев щедрее
плодовых;