[585] и обратился он так к длинновласому
богу-сминфейцу:
О милейший с всех отпрыской громкозвучного
брата,
Ставивший вкупе со меньшей вкруг Трои
ненадобные стенки!
Иль, на эти, свалиться обреченные, смотря
твердыни,
Ты не вздохнул? Иль для тебя не прискорбно, что
тыщи пали
[590] Храбрых защитников их? Иль еще — все
другое миную —
Гектора тень не встает, проплаченного вкруг
Илиона?
Самый же свирепый меж тем, самой
кровожаднее брани,
Живой и доселе Ахилл, разоритель нам общего
дела?
Лишь он мне попадись, — у меня он вызнал
бы, что может
[595] Данный трезубец! Но раз уж сойтись не дано
мне впритирку
С недругом, ты сгуби его потаенной стрелою
неожиданно!
Тот согласился. И ось, собственному и Нептунову
чувству