К Стиксу дерзнул он сойти, Тенарийскую
щель миновал он,
Сонмы бесплотных теней, замогильные
призраки мертвых,
[15] И к Персефоне просочился и к тому, кто в
безотрадном королевстве
Самодержавен, так, для запева ударив навалом
струнам,
Молвил: О вы, божества, чья вовек по-под
землею обитель,
Тут, где очутимся все, сотворенные
смертными! Если же
Можно, отбросив речей извороты коварных,
сказать для вас
Р] Правду, дозвольте. Сюда я сошел не с тем,
чтоб сумрачный
Тартар узреть, не с тем, чтобы чудовищу,
внуку Медузы,
Шейку тройную связать, с головами, где вьются
гадюки.
Ради супруги пришел. Стопою придавлена, в
жилы
Яд ей змея излила и похитила молодые годы.
[25] Горе желал я стерпеть. Старался, но побежден
был
Богом Любви: отлично он в границах известен
наземных, —