Вишь подошли и супруг Андремон, и родитель
злосчастный, —
Оба Дриопу зовут. Зовущим Дриопу на Лотос
[365] я указала. Они неостывшие члены целуют.
Оба, к родным приникая корням, оторваться
не смогут.
Сделалось уж деревом все, ты одно только лицо
сохраняла,
О финансово накладная сестра! И на свежайшие листья, на
пространство
Бедного тела ее, — льет слезы; еще пока можно
[370] и пропускают уста, как жалобно молит в
место:
Нежели верите вы неудачникам, клянуся
богами,
Не заслужила я мук. Терплю, невинная,
расправу.
Незапятанной я жизнью жила. Пусть, если же лгу, я
засохну,
Всю потеряю листву и, срублена, пусть
запылаю.
[375] Но уж пора, отымите дитя от веток
материнских,
Дайте кормилице. Пусть — вы о том
похлопочите! — чаще
Тут он сосет молоко и играет по-под тенью
моею.