Милы им кровли, не лес. Страшатся света, летают
[415] Ночкой и носят они в честь позднего вечера
имя.
Стала {тогда} уже всем вправду ведома
Фивам
Вакха божественность. Всем о могуществе
новейшего бога
Ино упрямо говорит, что меж сестрами всеми
одна только
Чуждой осталась неудачи, — не считая той, что ей
сделали сестры.
[420] и увидав, как гордилась она и царем
Атамантом,
Супругом своим, и детками, и богом-питомцем,
Юнона
Гордости той не снесла и пошевелила мозгами: Был в состоянии же
блудницы
Отпрыск поменять меонийских пловцов и
сбросить в бездну,
Мамы отдать растерзать был в силах мясо ее же
малыша,
[425] Новенькими был в силах он снабдить дочерей Миниэя
крылами!
Что все-таки, Юнона ужель только оплакивать может
несчастье?
Это ль меня удовольствует? Власть моя в
этом, и лишь?