[330] Он и не мог знать про любовь. Но стыдливость
его украшала.
Цвет у яблок таковой на дереве, солнцу
открытом,
Так слоновая кость, пропитана краской, алеет,
Так розовеет луна при напрасных меди
призывах.
Нимфе, его без конца умолявшей ей отдать
поцелуи,
[335] Братские лишь, рукою уж касавшейся шейки
точеной,-
Брось, либо я убегу, — он произнес, — и все тут
покину!
Та ужаснулась. Для тебя это пространство полностью
уступаю,
Гость! — произнесла, и ах так как будто отходит
назад.
Но озиралась вспять и, в чащу кустарника
скрывшись,
[34] Спряталась там и, присев, подогнула колено.
Потом мальчишка,
Не смотрим никем, в муравах луговины
привольной
Прогуливается туда и сюда и в игриво текущую воду
Краешек ноги либо всю до щиколотки стопу
погружает.