И увидала его и огнем загорелась желанья.
Стремительно к нему подошла Салмакида, — но
не до этого,
Чем приосанилась, собственный осмотрела убор,
выраженьем
Новеньким смягчила черты и вправду стала
прекрасной.
[320] и начала гласить: О мальчишка
прекраснейший, верю,
Ты изо богов; напротив нежели бог, Купидон ты
наверное!
Если же же смертный, и тогда мама и отец твой
блаженны,
Счастлив и брат, коль он есть, и также сестра,
непременно
Благо и ей, и кормилице, грудь дававшей
малышу,
[325] Все таки блаженнее всех — и блаженнее много
— жена.
Если же ее ты выбрал и почтишь ее светочем
супружеским.
Если же жена уж есть, пусть потаенной страсть
моя будет!
Нет — я жена для тебя, войдем в нашу общую
спальню!
Молвив, смолкла она, напротив мальчишка лицом
заалелся,