Лес же густой мешал водоему от солнца
нагреться.
Там, от охоты утомившись и от зноя, прилег
утомленный
Мальчишка, места красотой и потоком туда
завлеченный;
[415] Жажду желал утолить, но жажда появилась
иная!
Воду он пьет, следовательно меж тем — захвачен лица
красотою.
Любит без плоти мечту и призрак за плоть
воспринимает.
Сам он собой поражен, над водою застыл
неподвижен,
Молодым схожий лицом на изваянный мрамор
паросский.
[420] Лежа, глядит он на глаза свои, — созвездье
двойное, —
Вакха достойные зрит, Аполлона достойные
кудряшки;
Щеки, без пуха еще, и шейку кости слоновой,
Красота губ и в лице с белоснежностью
слитый румянец.
Всем изумляется он, что и впрямь изумленья
достойно.
[425] Хочет сумасшедший себя, хвалимый, он же
хвалящий,